Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла] - Василий Головачев

— Вы пессимист, Сетту. Земляне действительно двойственны по природе, как и хаббардианцы, однако они талантливые творцы и способны на великие деяния.

— Они подвержены резонансам: ненависти, злобе, страху, лжи…

— …симпатии и любви.

— Я не одобряю вашего решения, архонт… но помогу ему.

— Я это знал.

— Да и я тоже. Он мне сразу понравился: нельзя лишать человека шанса. Пусть попробует.

Разговор этот длился четверть секунды. Никита остатком сверхчувствительного озарения уловил его, но из-за высокой скорости пси-обмена и объема передаваемой информации понять не сумел.

Аудиенция закончилась.

Зу-л-Кифл повернул Сухова лицом к спуску с холма и повел, спотыкающегося, вниз. Озадаченный Такэда засеменил следом, оглядываясь на задумчиво глядящего им вслед гиганта Суубха.

— Приходите еще, Посланник, — услышал Никита тот же голос. — Побеседуем.

Сил оглянуться не было, и Сухов ответил мысленно:

— Благодарю за прием, Сетту…

Зу-л-Кифл засмеялся, мысленно подмигивая бронезавру:

— Я же говорил, что он способный ученик.

Еще трижды приходил Сухов «на прием» к динозавроподобному мыслителю из породы Суубха, чей род был гораздо древнее расы Зу-л-Кифла, и каждый раз чувствовал себя все смелее, сильнее и раскованнее в диалоге с Вестью. Канал связи с эйдосом, колоссальным полем информации Веера, начал потихоньку подчиняться ему, хотя хрупкий человеческий организм вряд ли мог позволить полноценный контакт, для этого требовались энергии, по крайней мере, на порядок выше, чем давала химическая, окислительно-восстановительная энергосистема человека. И все же Никита не терял надежды, чувствуя пробуждение экстрасенсорного резерва и памяти поколений. Для полного подключения к Космосу, по его мнению, требовалось совсем немного времени.

Такэда не разделял его оптимизма, зная о ресурсах человеческого тела больше, чем танцор, однако ни на йоту не отклонялся от принципа: другу — все, в том числе поощрение и поддержку, себе — что останется. Даже видя развитие отношений Сухова с Селкит, он не счел себя вправе высказать порицание, хотя был уверен, что Ксения жива и ждет их. Где? Он не знал. Хохха молчала. Не знал о местонахождении художницы и Зу-л-Кифл, не удивившийся вопросу Такэды: маг знал, кто она такая и почему о ней печется «оруженосец» Посланника. Но помочь найти ее он не мог.

Толя и не ждал чуда, стоически воспринимая любые повороты судьбы, как своей собственной, так и друзей, хотя за них он переживал больше.

С интересом наблюдая взаимодействие Сухова и бронезавра Суубха по имени Сеттутеп, Толя пришел к выводу, что тот в какой-то мере исповедует принципы земных восточных цивилизаций. Если земная западная медицина лечила конкретную болезнь, то восточная — конкретного больного, и Сеттутеп пользовался второй моделью, идя путем психофизического отождествления с объектом исцеления, коим был Сухов. Правда, «исцелить» надо было, по мнению Толи, слишком много, причем избирательно, не касаясь этических норм и человеческой сути, но он надеялся, что Зу-л-Кифл не благословил бы этот контакт, предвидя отрицательный результат. На вопрос же Толи: «Почему не вы помогаете Посланнику овладеть новым знанием?» — маг ответил:

— Потому что Суубха сделает это лучше. По сути, вы шли к нему. Помните, Сухов говорил о некоем целителе-маге, который способен «включить» Весть? Информацию об этом целителе он расшифровал правильно, но неверно интерпретировал ее, посчитав, что я и есть тот самый целитель.

— Но ваша дочь говорила, что вы «излечиваете» мир.

— Она сказала правду. Но я лечу мир не как врач, а скорее, как ассенизатор, очищаю его от следов войны и контролирую попытки просачивания Хаоса. Что, кстати, не всегда удается.

Такэда подумал о трех функционерах ЧК, проникших на Айгюптос. Зу-л-Кифл согласно наклонил голову.

— Вы угадали. Конечно, на моей территории, то есть в моем хроне, они не могут открыто делать все, что им вздумается, но и я, в свою очередь, не могу запретить им посещать этот мир через темпорал. — Маг с сомнением посмотрел на Толю. — Я вас не убедил, кажется, в вопросе с Посланником.

— В общем-то, не совсем, — признался инженер.

— Дело в том, что Сеттутеп — бывший Посланник. Он был Посланником еще до Битвы и с тех пор живет здесь, на родине, где родился и вырос. Его возраст достиг десяти тысяч лет. Но не это главное. Посланники отбираются Собором Веера по одному качеству, которое нельзя выразить одним словом земного языка. Ближе всех по значению слов, способных хоть как-то это качество обозначить, будут такие далекие по смыслу слова, как — индивидуализм, благородство, честолюбие, стыд, патриотизм, успех, слава, признание, искусство. Профессионализм, доброта.

— Так много?! — Такэда был потрясен.

— Немало. Но качество это синтезировано именно таким количеством понятий. И Суубха Сеттутеп работает с Суховым в резонансе, что намного ускоряет процесс.

«Кажется, я вступаю в область запретного для нормального человека знания, — подумал Такэда с мимолетным сожалением. — Скоро Никита сможет обходиться без моей помощи, а мне… мне придется вернуться на Землю. Что ж, у каждого свой путь. Хорошо, если Никите удастся избавиться от „мусора“ вредных привычек и налета спеси. Вряд ли они входят в необходимые качества Посланника».

Как выяснилось уже в скором времени, Такэда не зря сомневался в скором исчезновении «мусора».

После очередного сеанса общения с Суубха Толя стал замечать любопытные вещи: то Сухов, сам того не замечая, перепрыгнул без разбега шестиметровую трещину в земле, то сломал кресло, упав в него с видом полного изнеможения, то замедлил полет бокала с напитком, так что тот не разбился. Никита уверенно приобретал навыки мага. А когда Толя сообщил ему о своих наблюдениях, танцор, поэкспериментировав на природе, поверил в свои силы и решил, что встреч с бронезавром достаточно. Тем более что и те маленькие чудеса, которыми он овладел, действовали на Селкит в превосходной степени.

Решение Сухова заставило Зу-л-Кифла отложить свои дела, отослать Селкит в одну из провинций якобы для выполнения неотложного задания и вызвать танцора на разговор. Выслушав доводы Никиты, маг не стал осуждать его открыто, зная, что упрямство от этого становится только крепче. Помолчав, он сказал:

— У вас на Земле существует притча о трех мастерах кунгфу. Слава о каждом из них обежала всю Поднебесную, и однажды они встретились, чтобы продемонстрировать свои искусства и выявить, чье мастерство выше. Собрав народ, они объявили о состязании, предложив бросать в них камни. Первый очень ловко увертывался от града камней, так что в него никто не мог попасть, до второго камни просто не долетели, а в третьего мастера — Зу-л-Кифл совсем опустил веки, пряча проницательный взгляд, — никто не бросил ни одного камня.